Я сейчас напишу то, что не понравится большинству тех, кто это прочитает. Но мне важно это сказать, как, видимо, важно было и моему новому другу сказать то, о чем он больше не мог и не хотел молчать.

Открытие, до которого каждый из нас доходит в определенное время и исключительно самостоятельно: Бог всегда дает ответы на все вопросы. Ответы, которые до поры до времени лежат за гранью собственного понимания. Из самого простого, например, я всегда с удивлением и даже негодованием читала новости о том, что кто-то умер, поперхнувшись или подавившись во время еды. И всегда вопрошала в воздух: «Ну как, как, такое возможно?!» Ровно до тех пор, пока Бог не дал мне ответ на этот вопрос, послав соответствующую ситуацию, когда я неожиданно и совершенно незаметно для самой себя хлебнула вместе с бульоном практически бесцветную маленькую и тоненькую куриную косточку, которой не было видно в ложке и которая застряла в горле так, что я не могла ни откашляться, ни даже вдохнуть воздуха. И я чуть не умерла от удушья и боли, а рядом не было никого, кто мог бы помочь, и мне пришлось сначала справиться с паникой, а потом уже спасать себя от застрявшего в глотке инородного тела. Второй раз Бог дал мне ответ на вопрос, который меня всегда больше смешил, чем озадачивал: как женщины могут годами жить в браке и не замечать, что муж изменяет? «Это ж какой надо быть дурой, — вечно говорила я, — чтобы не понимать, что твой муж наставляет тебе рога?!» Ровно до тех пор, пока однажды не поняла, что сама на протяжении нескольких лет находилась в такой же ситуации, совершенно не догадываясь и не волнуясь о том, что мне, возможно, позавидовал бы даже волшебный олень, у которого на голове выросло целое вишневое дерево.

Так же неожиданно и очень явственно мне в эти дни Бог дал ответ на вопрос, который я всегда задавала с возмущением и искренним неприятием: зачем людям нетрадиционной ориентации нужны гей-парады? То есть, чтобы все понимали: я достаточно лояльна к тому, что у всех есть право самим решать, с кем спать, кого любить, с кем жить, с кем заниматься сексом, с кем создавать семью. Но вот зачем еще ходить по улицам и заявлять о себе во всеуслышание? Зачем открыто это демонстрировать? Зачем вообще кому-то знать об их сексуальной ориентации, ведь гетеросексуалы не ходят по улицам толпами и не кричат о том, что они гетеро. И да, я до вчерашнего вечера считала это пропагандой и не желала этого оправдывать. 
Но вот вчерашняя ситуация с этим парнем-гагаузом и его неожиданным и неприемлемым для остальных гагаузов камин-аутом расставила все на свои места. Я поняла, зачем он это сделал. Поняла, почему он отважился на такой поступок. Ему просто надоело быть НЕВИДИМЫМ человеком. Ему надоело скрывать от всех то, что он НЕ ТАКОЙ, каким все его хотят видеть. НЕ ТАКОЙ, каким его все привыкли видеть. НЕ ТАКОЙ, каким он по их – посторонним – убеждениям, должен быть, чтобы его замечали, принимали и считали равным себе. 
Я читала комментарии, которые писали к этой новости, имевшей в Гагаузии буквально эффект разорвавшейся бомбы, и мне было стыдно. Стыдно за каждого, кто позволил себе использовать оскорбления в его адрес. Стыдно за каждого, кто позволил себе указывать ему на «его место», посылать его к психиатру, кто угрожал его убить или искалечить, требовал посадить его в тюрьму, чтобы он «узнал, для чего нужна жопа» (извините, это прямая цитата), и прочее, прочее. 
Все, наверное, знают прикольный анекдот:
— Гарри, а что это за шум на улице?
— Пидарасы шумят, сэр.
— А чего же они хотят?
— Хотят, чтобы им разрешили ходить по улицам, сэр.
— А что, им кто-то запрещает?
— Нет, сэр.
— Так почему же они шумят, Гарри?
— Пидарасы, сэр.
Смешно? Мне тоже было когда-то смешно. Собственно, и сейчас тоже можно было бы посмеяться, но я вот что поняла: они – геи – хотят, чтобы им разрешали их гей-парады не для того, чтобы пропагандировать свои наклонности и «приглашать вступать в их в секту», а для того, чтобы их, наконец, услышали и разрешили им быть самими собой.

Вот парадокс ситуации: здесь, в Гагаузии, вы (большинство) не желаете их принимать, вы предпочитаете сделать вид, что их нет, что они не ходят с вами по одним и тем же улицам. Вы предпочитаете видеть в мальчике Андрее — мальчика Андрея, который должен быть мальчиком и вести себя как мальчик. Вы считаете, что он должен ходить по улицам в обнимку только с девочкой, потому что только так для вас правильно и только так приемлемо. И вам все равно, что он не хочет ходить в обнимку с девочкой. Он хочет ходить в обнимку с мальчиком. Потому что ему не нравятся девочки. Но он не может здесь, в Гагаузии быть самим собой. Вы не даете ему этого сделать. Вы заставляете его притворяться другим человеком. Таким человеком, каким вы сможете и захотите его принимать. А почему вы должны решать, каким ему быть? Почему он должен подстраиваться под вас и почему он должен уехать отсюда подальше, чтобы быть в безопасности? И где вдруг написано, что ходить в обнимку с девочкой мальчик в Гагаузии может, а в обнимку с мальчиком — нет?

Вы осуждаете фашизм и сами ведете себя как фашисты: вы угрожаете ему расправой только потому, что он такой, как есть, не достаточно хорош для вас. Он позор нации, говорите вы, но он не вор, не убийца, не преступник, не предатель родины, не расхититель казны. Он никого не лишил дома и крова, ни у кого ничего не отнял, ничего не присвоил. Почему же он — позор нации?

Вы говорите: зачем он это сделал, пусть бы помалкивал, пусть бы жил с этим, носил это в себе, как до сих пор, и молчал бы дальше. А почему ему нельзя спокойно ходить по улицам со своим любимым человеком, если этот человек — не женщина? Как ему было молчать, если вы лишаете его возможности быть самим собой? Представьте себе: мог бы он, продолжая молчать о своей ориентации, пройти по Комрату за руку или в обнимку с парнем? И чем бы все это кончилось, можете представить? Сколько шагов они прошли бы до того, как в них полетели бы камни, бутылки или кто-нибудь бы просто не выскочил из-за спины и не избил их, не искалечил?

Нет, мне не больше всех надо, и я никому в адвокаты не записывалась. Просто поняла, что эта ситуация — как лакмусовая бумажка для нашего общества. Мы все еще не готовы принять то, что не укладывается в рамки нашего закрытого сознания. И эта яростная попытка отказаться от своего соплеменника только потому, что он не такой, как «надо», так же смешна и нелепа, как были смешны и нелепы заявления Кадырова, что в Чечне нет геев.

Гагаузия не для геев — красной нитью проходит эта мысль сквозь все комментарии, которыми наводнился весь гагаузский сегмент Фейсбука за эти дни. Некоторые даже готовы брать вилы в руки, чтобы (тоже цитата) «пидарасня не проникла на нашу чистую землю». Дорогие земляки и сограждане, сделайте так, чтобы наша чистая земля освободилась от воров и коррупционеров, от нечистоплотных чиновников, от аферистов и прилипал, от продажных депутатов, от подлецов и двуличных тварей. И оставьте геев в покое, сделайте над собой усилие и позвольте им быть самими собой, позвольте им жить без страха быть убитыми или униженными, и тогда им наверняка не понадобится никаких парадов, чтобы отвоевывать свое право на то, чтобы здесь, на своей земле, на своей родине перестать быть невидимыми людьми. Они есть. Они не хуже вас. Они такие же, как вы. Кстати, гей (gay) — это английская аббревиатура для выражения «good as you» — «такой же хороший, как вы».

И вот это все, что я здесь написала, это не пропаганда. Это ответ, который Бог мне наконец дал на мой вопрос, для чего геям надо заявлять о себе. Попробуйте начать признавать их право на существование и, возможно, они перестанут хотеть доказывать, что они тут есть, вопреки всем, кто усиленно хочет доказать себе и себе подобным, что их тут нет.

PS: Андрей, ты смелый парень. Если что, в Гагаузии есть по меньшей мере хотя бы один гагауз, который не считает тебя позором нации. Одна, которая не считает. Это мало, но это больше, чем ноль.

Ната ЧЕБОТАРЬ

ОТ РЕДАКЦИИ: Ната Чеботарь не принадлежит к сообществу ЛГБТ. До того дня, пока мы не увидели ее пост в сети, мы не знали о ней. И сейчас мы не знакомы. Все, что мы знаем, — это скупая информация с Фейсбука о том, что она из Чадыр-Лунги, что окончила факультет журналистики Молдавского Госуниверситета, и что работала ответственным редактором в еженедельнике «Аргументы и Факты в Молдове». Но хотели бы знать больше. Поэтому были бы рады встретиться, поговорить. О чем? О жизни. Ведь это так важна сегодня: разговаривать друг с другом.