В июне, месяце гордости, пресса активно пишет о ЛГБТКИ+ сообществе. Это привлекает внимание к сообществу, но часто также порождает много информационного мусора. Мы сталкиваемся не только с явно гомофобными материалами, такими как здесь, здесь или здесь, но и с материалами, созданными с наилучшими намерениями, но содержащими ложные предпосылки, как было здесь, или использующими язык, который вредит квир-сообществу.

Я журналистка с 12-летним стажем в классических СМИ, а сейчас работаю в Центре информации «GENDERDOC-M». И могу сказать, что только теперь, когда эти два мира объединились, некоторые формулировки прессы стали казаться мне неудачными. Я подтвердила некоторые свои подозрения в беседах с людьми из ЛГБТКИ+ сообщества, и ниже я собрала несколько рекомендаций для журналистов.

ЛГБТ, ЛГБТК, ЛГБТКИ+ или ЛГБТКИА+?

Первое, что может запутать журналистов, — это используемая сообществом аббревиатура. Изначально она состояла из букв ЛГБТ (для лесбиянок, геев, бисексуалов и трансгендерных людей). По мере того, как понимание, признание и включение обществом различных сексуальных идентичностей и гендерных выражений увеличивалосьь, увеличивалась и аббревиатура. Q означает «queer», слово, изначально оскорбительное, которое сообщество смогло присвоить и использовать как общий термин. Q также может означать «questioning», признавая тех, кто исследует свою сексуальную или гендерную идентичность.

Новые добавления к аббревиатуре пытаются охватить еще более широкую часть сообщества. После ЛГБТК иногда добавляется знак плюс, который относится к большому разнообразию гендерных и сексуальных идентичностей, или буквы I («интерсекс») и A («асексуал»). Очевидно, что нет строгого правила, и не будет ошибкой использовать более компактную или более расширенную аббревиатуру.

Важно знать разницу между «полом» и «гендером», «сексуальной ориентацией» и «гендерной идентичностью»

Во-первых, правильная формулировка — «сексуальная ориентация», а не «сексуальные предпочтения» (это не то, что люди предпочитают сегодня, а завтра нет), и, конечно, не «нетрадиционная ориентация».

Во-вторых, «пол» и «гендер» не являются синонимами. Пол относится к классификации человека как мужчины, женщины или интерсекса на основе биологических характеристик. Гендер относится к ряду социальных и культурных идентичностей, характеризующихся различными проявлениями мужественности и женственности. Эти различия влияют на язык, который мы должны использовать.

Сексуальная ориентация и гендерная идентичность также различны. Человек может быть мужчиной при рождении, идентифицировать себя как мужчину (это гендерная идентичность) и любить женщин (это сексуальная ориентация). Другой человек может быть женщиной при рождении, чувствовать себя мужчиной (это гендерная идентичность) и любить женщин (это ориентация). Единственное, что мы можем сделать уверенно, — это не предполагать идентичность или ориентацию кого-либо, когда мы создаем материал. Мы можем спросить источник, как он себя идентифицирует.

Не используем термин «сексуальное меньшинство»

Коллеги с сайта Bang Bang, медиаплатформы, посвященной ЛГБТКИ+ сообществу, написали статью, в которой объясняют, почему термин «сексуальные меньшинства» является проблематичным. Выражение не актуально и никогда не представляло ЛГБТКИ+ сообщество. Сексуальную ориентацию нельзя обозначить цифрами. Большинство ЛГБТКИ+ людей выступают против использования термина сексуальные меньшинства, потому что он дискриминирует. Эти люди хотят быть интегральной и уважаемой частью общества, а не отдельным меньшинством.

Не используем термин «гомосексуалисты», когда говорим обо всем квир-сообществе

Термин «гомосексуалисты» — это то, чего мы будем избегать, как это делают The Associated Press, The New York Times или The Washington Post. Этот термин агрессивно использовался анти-ЛГБТКИ+ активистами, чтобы внушить, что люди, испытывающие влечение к лицам того же пола, больны или страдают психическими/эмоциональными расстройствами — идеи, дискредитированные Американской психологической ассоциацией и Американской психиатрической ассоциацией в 1970-х годах. Более того, в руководстве UN Moldova, например, упоминается, что предпочтительнее использовать термин «лесбиянки и геи», а не «гомосексуалисты», который может поддерживать негативные стереотипы и часто относится исключительно к мужчинам.

Упоминаем пол или сексуальность только тогда, когда это необходимо и актуально

Мои гомосексуальные или лесбийские коллеги рассказывали, как их раздражает, когда вся их жизнь в статье сводится к их сексуальной ориентации. «Гей-солдат», «квир-молодежь» могут стать «солдатом, подвергшимся дискриминации из-за своей сексуальной ориентации» и «активистом за права человека».

Упоминание пола или сексуальности человека, когда это не актуально, сводит человека к этой особенности. Эти детали заслуживают упоминания, когда мы создаем материал о принятии, каминг-ауте, истории жизни этого человека, но не когда мы говорим, скажем, о его профессиональной деятельности.

Избегаем писать «представитель сообщества»

Это безобидная формулировка, часто используемая и часто встречающаяся в мониторинге прессы, который я провожу для Центра GDM. Однако ЛГБТКИ+ сообщество — это не корпорация, компания или учреждение. Когда мы берем vox populi на улице в деревне, мы не пишем в титрах «Ион, представитель деревни Гура Галбеней», мы пишем «деревенский житель», «житель деревни». Точно так же гей не может быть назван «представителем» сообщества, а является «человеком из ЛГБТКИ+ сообщества».

Кроме того, один человек не может представлять все сообщество. Оно так же разнообразно и различно, как и любое другое, все геи не одинаковы. Это довольно укоренившееся предубеждение, многие считают, что все квир-люди либеральны, экстравагантны или радикальны. Это опасное обобщение, которое вредит сообществу.

Учитываем принцип «Ничего о нас без нас»

Предположим, мы готовим новость, и источник делает гомофобное заявление. Мы это публикуем? Ну, без ответа – нет. Гомофобные новости следует рассматривать как любые новости с личными нападками, и им необходим второй источник и право на ответ, даже если, гипотетически, заявление было сделано чиновником, политиком или президентом страны. Без права на ответ мы продолжаем продвигать язык ненависти и не даём сообществу возможности ответить.

Принцип «ничего о нас без нас» касается обязательного включения мнения человека из сообщества в тему ЛГБТКИ+. Недавний случай, когда этот принцип не использовался, был в подкасте с участием режиссера Даниэлы Бурлаки. Художницу спросили: «Вы верите в любовь между двумя людьми одного пола?» и она ответила «Нет», хотя этот вопрос не может обсуждаться двумя гетеросексуальными людьми. Это всё равно что если бы в подкасте говорили двое мужчин, и один спросил: «Ты веришь в менструальные боли?» а второй ответил бы «Нет». Смешно, правда?

Важно помнить образовательную роль прессы. Даже в материале, где мы вынуждены цитировать гомофобного политика, мы можем предоставить контекст, который уравновесит баланс. Такая новость могла бы включать дополнительные сведения, такие как определение языка ненависти, аналогичные высказывания цитируемого политика, исследования и заключения.

Не пишем, что организация, активист или НПО «продвигают/борются за права ЛГБТКИ+»

Здесь всё просто: права LGBTQI+ – это права человека. Все люди имеют одинаковые права и обязанности, и когда мы говорим о правах для лиц LGBTQI+, мы фактически говорим о необходимости социальной справедливости, при которой эти люди могут пользоваться теми же правами и социальными возможностями, что и гетеросексуальные лица.

Не используем прилагательные как существительные

Речь идет о «геи вышли на улицу» и «трансгендеры делают X, Y, Z». Использование прилагательных в качестве существительных часто унизительно для людей, которых мы описываем. Например, лучше использовать «трансгендерные люди» или «геи мужчины», а не «трансгендеры» или «геи».

Вместо PS: давайте удалим гомофобные комментарии

Часто журналисты создают инклюзивные, красивые и корректно написанные материалы о ком-то из квир-сообщества. Главный герой возлагает свои надежды на корректность СМИ, рассказывает свою жизненную историю или дает комментарии, которые выставляют его на публике. Эти усилия обесцениваются из-за гомофобных комментариев, которые СМИ оставляют нетронутыми в социальных сетях и на сайтах. Эти комментарии вредят как источнику, который может утратить доверие к прессе, так и самой медиаорганизации. Какой смысл, что журналист написал хороший текст, если отказывается убирать «мусор» на «своем участке»? Мы можем быть осведомлены, что такой материал привлечет гомофобию, и можем выделить время, чтобы навести порядок и за «воротами» портала.

Фелиция НЕДЗЕЛЬСКИ,

журналист и коммуникатор